Стихи. Самые разные.

[tinkaer]

Все наши мужчины – они, словно птицы,
И каждый по своему в жизни гнездится.
Мужчина – Сова – по ночам смотрит скачки.
Мужчина – Сорока – имеет заначки.
Мужчина – Орел – ревность, молнии, громы.
Мужчина – Синица – все тащит из дома.
Мужчина – Снегирь – нет красивее фрака,
Но он – перелетная птица, однако.
Воробышек – дома зимою и летом.
Петух - ..(извините, сейчас не об этом).
Вам Дятел наладит домашний уют –
Соседям всем сразу – хана и капут.
За Голубем нужен особый уход
Воркует лирично, но всюду помет.
Мужчина – Кукушка – беспечен, как ветер,
Жена – однодневка, пристроены дети.
Мужчина – Колибри – с цветка на цветок,
Лишь сладкое любит его хоботок.
Пингвин – интересная, в общем- то, птица,
Игрив, но все время чего то боится,
А Лебедь всю жизнь верность в сердце несет,
Прекрасен его белокрылый полет.
Какие ж вы разные, наши мужчины,
Но вас не любить – нет серьезной причины

©тырено

[Тильда]

Просыпаешься утром и думаешь: буду хорошей!
Буду всем улыбаться, любовь и тепло излучать,
Буду корм выносить для бездомных собачек и кошек,
А в критических случаях – думать и мудро молчать.

Убеждаешь себя: мол, отныне не буду метаться,
Обижаться, кокетничать, злиться, ругаться, вопить,
Буду делать зарядку и день начинать с медитаций,
Минералкой лечиться и деньги на отпуск копить…

…Упадешь, обессилев, зароешься сладко в подушку,
Проведенному дню, как обычно, подводишь итог:
Двадцать восемь обид (две – смертельных) и ссора с подружкой,
Пять значительных вздохов и три демонстрации ног.

Восемнадцать ехидств, тридцать шесть шепоточков вдогонку,
Девять сплетен, три кофе (которых не стоило пить),
Семь бессмысленных трат, двести пять замечаний ребенку,
И одно (но большое!) желанье кого-то убить.

Засыпаешь и думаешь: завтра… конечно… хорошей…
Застилают сознание рваные сны-облака.
Где-то в сердце скребут коготки голодающих кошек…
Ничего, ничего… не забыть бы купить молока.
(с)

[Тильда]

Меняем прически, духи, телефоны,
наряды, соседей, прописки, районы...
Заводим котов, орхидеи, мужчин,
друзей, эксклюзивные марки машин...

Рожаем идеи, детей и проблемы,
и терпим всю боль, расставанья, измены...
Ждем чуда, погоды и авиарейсы,
глядим в небеса, в уходящие рельсы...

Стараемся выглядеть и вдохновляться,
еще – не стареть, забывать, улыбаться...
Теряем перчатки, воздушность, часы,
становимся старше, мудрей, на весы...

И учимся видеть, готовить, вязать,
жалеть, сострадать, вдохновлять, соблазнять...
Находим записочки и приключения,
скрываем свой возраст, обман, увлечения...

Посуду и книги, еду подкупаем,
в своей нереальности часто витаем,
в сомненьях, бессоннице, самооценке,
и волосы красим в любые оттенки...

А между всем этим мы верим в любовь,
страдаем, клянём, и... влюбляемся вновь.
(с)

[Алевтина]

Осторожно – небо не спугни.

От реки ползут пласты тумана.

В небе разгораются огни.

Корабли плывут по океану.

 

Непереносима пустота.

Город одиночеством наполнен.

Я считаю двадцать раз до ста.

Сквозь меня текут радиоволны.

 

У бессонниц – женское лицо.

У рассветов – разные обличья.

Небо замыкается в кольцо.

Начинаю понимать по-птичьи.

 

Разгорелось солнце, как всегда.

На газонах выгорели травы.

Растворилась в мареве звезда.

Приспособлен Стикс для переправы


А. Москаленко

[Алевтина]

Я смыслю мало и невнятно,

когда вторгается в проём оконный осень.

Неповадно жить в сентябре.

Я не о том,

что лето в листьях замирает

среди безмолвия аллей

и журавлиный воздух тает,

забыв последних журавлей –

разлад наметился в природе,

моей природе вопреки –

и ничего не происходит.

Разъятый на черновики,

чернеет лес на горизонте,

в предчувствии большой беды –

небес ветхозаветный зонтик

от окружающей среды не защищает.

Сон пространства

рождает в мире произвол.

Но скудной осени убранство

совсем не худшее из зол

[Тильда]

Я знаю, как надо, но делаю так, как хочу
В последнее время себя же ругаю за это
И нервы ни к черту, пора обратится к врачу
И тлеет уж пятая за день в руках сигарета.

Я знаю, как надо, но делаю все вопреки
Быть может из вредности или по глупости может.
Ты больше меня не зови и к себе не влеки
И так нарубила я дров и меня это гложет.

Я знаю, как надо, но видя тебя забываю
На красный к тебе без оглядки я снова лечу
В последнее время себя же за это ругаю.
Я знаю, как надо, но делаю так, как хочу...
(с)

[Тильда]

Когда я стану старой теткой,
И стервой злой наверняка,
В кошмарных спущенных колготках,
К тому же чокнутой слегка,
Когда ходить я буду с палкой,
Чесать свой крючковатый нос,
Со старой выцветшей мочалкой
На голове вместо волос,
Ко мне негаданно нагрянет,
По злой иронии судьбы,
Мой долгожданный принц-засранец,
Мой гений чистой красоты.
Лишь глянет на меня вполглаза -
И пропадет любовный пыл...
Ему прошамкаю: Зараза!
Подонок! Где ж ты раньше был..?
... И он, кладя в стаканчик челюсть,
Вздохнет иль пукнет... иль икнет:
Промямлит тихо: Моя прелесть!
И к ножкам как кулек падет.
Я шел к тебе, терпя мученья,
Я тупо подвиги свершал,
Копил я злато и каменья,
И крохи знаний собирал.
И вот теперь тебя достоин!
Теперь, прЫнцесса, все твое!
... Ах, старый лысый глупый воин!
И что нам делать, е-мое??
...

У этой маленькой страшилки
Мораль мы все таки найдем:
Пока вы можете - ЛЮБИТЕ!
... а прЫнцев после подождем!!!
(c)

[Rakushka]

Во многом знании — немалая печаль,
Так говорил творец Экклезиаста.
Я вовсе не мудрец, но почему так часто
Мне жаль весь мир и человека жаль?

Природа хочет жить, и потому она
Миллионы зерен скармливает птицам,
Но из миллиона птиц к светилам и зарницам
Едва ли вырывается одна.

Вселенная шумит и просит красоты,
Кричат моря, обрызганные пеной,
Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
Лишь избранные светятся цветы.

Я разве только я? Я — только краткий миг
Чужих существований. Боже правый,
Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,
И дал мне ум, чтоб я его постиг!

Николай Заболоцкий

[arbs]

Белые стихи
 

          Белые стихи

          И в этот миг прошли в мозгу все мысли
          единственные, нужные. Прошли
          и умерли...
                              Александр Блок

Он встал. B столовой било час. Он знал,
Теперь конец всему. Он встал и вышел.
Шли облака. Меж строк и как-то вскользь
Стучала трость по плитам тротуара,
И где-то громыхали дрожки. Год
Назад бальзак был понят сединой.
Шли облака. Стучала трость. Лило.

Он мог сказать:  "Я знаю, старый друг,
Как ты дошел до этого. Я знаю,
Каким ключом ты отпер эту дверь,
Как ту взломал, как глядывал сквозь эту
И подсмотрел все то, что увидал".

Из-под ладоней мокрых облаков,
Из-под теней, из-под сырых фасадов,
Мотаясь, вырывалась в фонарях
Захватанная мартом мостовая.
 "И даже с чьим ты адресом в руках
Стирал ступени лестниц, мне известно".
И ветер гнал ботву по рельсам рынка.
 "Сто ганских с кашлем зябло по утрам
И, волосы расчесывая, драло
Гребенкою. Сто ганских в зеркалах
Бросало в дрожь. Сто ганских пило кофе.
А надо было богу доказать,
Что ганская  одна, как он задумал..."
На том конце, где громыхали дрожки,
Запел петух. "Что Ганская  одна,
Как говорила подпись Ганской в письмах,
Как сон, как смерть". Светало. B том конце,
Где громыхали дрожки, пробуждались.
Как поздно отпираются кафе,
И как свежа печать сырой газеты!
Ничто не мелко, жирен всякий шрифт,
Как жир галош и шин, облитых солнцем.
Как празден дух проведшего без сна
Такую ночь! Как голубо пылает
Фитиль в мозгу! Как ласков огонек!
Как непоследовательно насмешлив!
Он вспомнил всех. Напротив у молочной,
Рыжел навоз. Чирикал воробей.
Он стал искать той ветки, на которой
На части разрывался, вне себя
От счастья, этот щебет. Bпрочем, вскоре
Он заключил, что ветка  над окном,
Ввиду того ли, что в его виду
Перед окошком не было деревьев,
Иль от чего еще. Он вспомнил всех.
О том, что справа сад, он догадался
По тени вяза, легшей на панель.
Она блистала, как и подстаканник.
Вдруг с непоследовательностью в мыслях,
Приличною не спавшему, ему
Подумалось на миг такое что-то,
Что трудно передать. B горящий мозг
Вошли слова: любовь, несчастье, счастье,
Судьба, событье, похожденье, рок,
Случайность, фарс и фальшь. Bошли и вышли.

По выходе никто б их не узнал,
Как девушек, остриженных машинкой
И пощаженных тифом. Он решил,
Что этих слов никто не понимает,
Что это не названия картин,
Не сцены, но  разряды матерьялов.
Что в них есть шум и вес сыпучих тел,
И сумрак всех букетов москательной.
Что мумией изображают кровь,
Но можно иней начертить сангиной,
И что в душе, в далекой глубине,
Сидит такой завзятый рисовальщик
И иногда рисует LUNе Dе мIеL  *
Куском беды, крошащейся меж пальцев,
Куском здоровья  бешеный кошмар,
Обломком бреда  светлое блаженство.
В пригретом солнцем синем картузе,
Обдернувшись, он стал спиной к окошку.
Он продавал жестяных саламандр.
Он торговал осколками лазури,
И ящерицы бегали, блеща,
По яркому песку вдоль водостоков,
И щебетали птицы. Шел народ,
И дети разевали рты на диво.
Кормилица царицей проплыла.
За март, в апрель просилось ожерелье,
И жемчуг, и глаза, кровь с молоком
Лица и рук, и бус, и сарафана.

Еще по кровлям ездил снег. Еще
Весна смеялась, вспенив снегу с солнцем.
Десяток парниковых огурцов
Был слишком слаб, чтоб в марте дать понятье
О зелени. Но март их понимал
И всем трубил про молодость и свежесть.

Из всех картин, что память сберегла,
Припомнилась одна: ночное поле.
Казалось, в звезды, словно за чулок,
Мякина забивается и колет.
Глаза, казалось, млечный путь пылит.
Казалось, ночь встает без сил с омета
И сор со звезд сметает. Степь неслась
Рекой безбрежной к морю, и со степью
Неслись стога и со стогами  ночь.

На станции дежурил крупный храп,
Как пласт, лежавший на листе железа.
На станции ревели мухи. Дождь
Звенел об зымзу, словно о подойник.
Из четырех громадных летних дней
Сложило сердце эту память правде.
По рельсам плыли, прорезая мглу,
Столбы сигналов, ударяя в тучи,

И резали глаза. Бессонный мозг
Тянуло в степь, за шпалы и сторожки.
На станции дежурил храп, и дождь
Ленился и вздыхал в листве. Мой ангел,
Ты будешь спать: мне обещала ночь!
Мой друг, мой дождь, нам некуда спешить.
У нас есть время. У меня в карманах
Орехи. Есть за чем с тобой в степи
Полночи скоротать. Ты видел?  Понял?
Ты понял?  Да?  Не правда ль, это  то?
* медовый месяц (франц.).
Та бесконечность?  То обетованье?
И стоило расти, страдать и ждать.
И не было ошибкою родиться?
На станции дежурил крупный храп.
Зачем же так печально опаданье
Безумных знаний этих?  Что за грусть
Роняет поцелуи, словно август,
Которого ничем не оторвать
От лиственницы?  Жаркими губами
Пристал он к ней, она и он в слезах,
Он совершенно мокр, мокры и иглы...
 
            Б. Л. Пастернак.

[Тильда]

В ночи беззвездной - стынут голоса
и струны рвутся. Словно белой нитью -
дорога в жизнь из снов и по наитью;
шуршит, как лист под шиной колеса.

На кухне - вонь сигары, стон сирен,
и речи диктора - доносятся из окон.
Давай, мы спрячемся с тобою в звездный кокон,
пока весна нас не забрала в плен!

Оставлю здесь - звучанье всех газет,
Небесный шум, что грянул ниоткуда,
Я жизнь - играю, словно по этюдам,
в душе - внимая вещий флажолет.

Я вновь продолжу пристально искать...
Скитаясь по глазам ( миндальным минам )
по грязным уголкам благого мира,
в пустых отелях - броско прибывать.

Идти во тьме - в безлуние пространств,
в чаинках слез. Но пламя снежных корок,
продолжит догорать в квартире сорок,
где жизнь и смерть играют в преферанс.

___
За кем сегодня тьма? За чем так смело
вы нагло и беззвучно ворвались!?
Вы за мечтой? Пожалуйста - налево!
Направо - только сломанная жизнь!
(c)

[Тильда]

Рома мечтает о модном пальто за две тысячи триста евро,
Из добротного кашемира, классического покроя.
Вот пойдет в таком по бульварам из универа,
И девушки станут смотреть на Рому как на героя
Шекспировской пьесы.  Где действие в каждом акте,
Где  классика инициаций и первой любовной крови.
У Ромы огромный  потенциал, но пока никакой практики,
И куртка-аляска!!! А чинный Иван Петрович,
Застегивая ширинку в туалете администрации,
И уверяя себя, что сегодня похолодало,
Ради  такого потенциала точно б решился  на операцию,
Плюнув на дело партии и политические скандалы.
Бедный Иван Иваныч недавно влюбился в Иру,
Девушку во всех отношениях видную и молодую,
И вопрос "симулирует Ира или не симулирует"
Не дает ему сосредоточиться на заседаниях Думы.
И когда он под вечер, измученный, ждет Иришу,
То горланит в джакуззи  отрывок из "Риголетто":
" Сердце красавицы...", да как голосисто, что Клим этажом ниже
Готов  зарыдать и вернуться в "Театр Оперы и Балета",
Откуда ушел. Ведь нельзя же так долго в хоре.
Искусством-то сыт не будешь, чего не сказать о кухне,
И теперь у него  вместо зрителей  - стерлядь и помидоры.
И ресторан Шаляпин. [Ээх, дубинушка, ухнем!!!!]
В то же время,  где-то в хрущевке Айгуль трет сгоревшую сковородку
И ломает судьбу о каменные  бифштексы.
Ей сегодня опять предстоит быть ну оооочень и очень кроткой,
Потому что на ужин, увы, ничегошеньки, кроме секса.
А мужик ее ценит в женщинах бешбармаки,
А  мужик ее любит манты, а понтов не терпит!
[Хорошее дело не назовут браком].
И Айгуль ненавидит растущий живот, превращаясь в стерву!
А у Светочки есть экономика, водитель и муж культурный.
Только  Светочке впору писать мемуары о том, что такое ЭКО.
Она по четырнадцать раз на день измеряет влагалищную температуру,
Вычисляя момент для зачатия нового человека.
Но у Светы какие-то слишком свободные яйцеклетки,
Со своей конституцией... надменные, точно снобы...
А вокруг всё с детьми: и старушки, и малолетки,
И даже нищенка в переходе, причем, каждый день с новым.
И Света бежит в мультибрендовый плакать и причащаться,
И покупает седьмое пальто за дветысячи триста евро...

И если ты скажешь, что знаешь хоть что-то о человеческом счастье,

Я никогда, никогда тебе не проверю...
(с)

[Тильда]

1.
Эксгибиционист, расставив ноги, стоит прижавшись к краю сцены.
На сцене в красных юбках пляшет Пимпронелла,
Коко, зеленый бог, ей рукоплещет бурно.
Какой волшебный танец эта тарантелла.

Цинтара! Вот он, длинный инструмент.
Из него течет слюна с жуткой надписью: "Змея!"
Всполошились тут фигляры, запихали дам в футляры
И уплыли за моря, но вина в том не моя.

У входа Камедина в легком платье,
На бедрах золотые, словно мишура.
А этот выколол глаза у бедной лампы,
На внука рухнул дом, сгорев дотла.

2.
Осел, прядая длинными ушами, пугает мух.
Шут ловко ловит их, когда они взлетают.
Он через трубочки, не оскорбляя слух,
Общается с баронами, что в замках обитают.

В высокой колее воздушного пути,
Где струны с переливом плоско вьются,
Мелкокалиберный верблюд пытается пройти
Через ушко иголочки — от счастья слезы льются.

Эксгибиционист, тот, что стоял у края сцены
И терпеливо ждал с надеждой на чаевые,
Вдруг понял, что достоинства его бесценны,
И бросился ловить девиц под крики боевые.
(с)
Неплохо, не правда ли?

[Rakushka]

Вот и все. Порывами ветра
Тяжело, со скрипом и хрустом,
Закрываются двери в лето...
Нам обидно, зябко и грустно.

Лес застыл, деревья унылы -
Лишь алеют рябины кисти.
По земле, потерявшей силу,
Ветер гонит мертвые листья.

По ковру из белого пуха,
В ледяном сиянии короны
На престол восходит Старуха -
У Старухи свои резоны.

У Старухи свои ответы -
Ей смешны людские обиды.

Закрываются двери в лето...
Открываются двери в сиды...
(с)

[Алевтина]

Геннадий Шпаликов.

Подранки По несчастью или к счастью Шпаликов Podranki

[исчадие добра]

Будьте мои мужем,
Я сварю Вам ужин,
Выглажу рубашки,
Выверну кармашки,
Помырлычу в ушко,
Лежа на подушке,
В сексе я развратная
Верная овечка,
Только завтра мы пойдем
выбирать колечко,
Отпущу с друзьями
Выпить кружку пива,
Встречу среди ночи,
В позе шаловливой,
Я наобещаю
Вам златые горы,
Мы сыграем свадьбу,
очень, очень скоро,
Только Женщина, она
Существо продуманное,
До женитьбы обещала,
после передумала..))) (с)