Стихи. Самые разные.

[Просто]

Я жду от жизни сплошного чуда
И мне для счастья так много надо,
Что даже стыдно, когда кому-то
Всего-то нужен любимый рядом.

Пытаюсь выжать по максимальной,
Как апельсин до последней капли.
Хочу насыщенной, экстремальной,
Не наступая на те же грабли.

Моя духовность — материальна,
Ее пощупать — легко и просто.
Я верю в то, что вполне реально
И в звездах вижу всего лишь звезды.

Не поднимая предельно планку,
Не получить и десятой доли.
Я буду гордо держать осанку
И в сотый раз натирать мозоли.

Я буду ждать, это крайне важно
Умрет надежда — я лягу рядом.
Бывает больно, бывает страшно...
Но мне же много для счастья надо!

[Liliya]

Он так ее мучит, как будто растит жену.
Он ладит ее под себя: под свои пороки,
Привычки, страхи, веснушчатость, рыжину.
Муштрует, мытарит, холит, дает уроки.

И вот она приручается — тем верней,
Что мы не можем спокойно смотреть и ропщем;
Она же видит во всем заботу о ней.
Точнее, об их грядущем — понятно, общем.

Он так ее мучит, жучит, костит, честит,
Он так ее мучит — прицельно, умно, пристрастно,
Он так ее мучит, как будто жену растит.
Но он не из тех, кто женится: это ясно.

Выходит, все это даром: «Анкор, анкор.
Ко мне, ко мне!» — переливчатый вопль тарзаний,
Скандалы, слезы, истерики, весь декор,
Приходы, уходы и прочий мильон терзаний.

Так учат кутить обреченных на нищету.
Так учат наследного принца сидеть на троне —
И знают, что завтра трон разнесут в щепу,
Сперва разобравшись с особами царской крови.

Добро бы на нем не клином сошелся свет
И все пригодилось с другим, на него похожим,—
Но в том-то вся и беда, что похожих нет,
И он ее мучит, а мы ничего не можем.

Но что, если вся дрессура идет к тому,
Чтоб после позора, рева, срыва, разрыва
Она взбунтовалась — и стала равна ему,
А значит, непобедима, неуязвима?

И все для того, чтоб, отринув соблазн родства,
Давясь следами, пройдя километры лезвий,
Она до него доросла — и переросла,
И перешагнула, и дальше пошла железной?

А он останется — сброшенная броня,
Пустой сосуд, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
Чтоб сделать себе подобным — и устраниться,

Да все не выходит?

Дмитрий Быков, 1992 год

[wert_ru]

 Сыпь, гармоника. Скука... Скука...
  Гармонист пальцы льет волной.
  Пей со мной, паршивая сука,
  Пей со мной.
  Излюбили тебя, измызгали -
  Невтерпеж.
  Что ж ты смотришь так синими брызгами ?
  Иль в морду хошь ?

  В огород бы тебя на чучело,
  Пугать ворон.
  До печенок меня замучила
  Со всех сторон.

  Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
  Пей выдра, пей.
  Мне бы вон ту, сисястую -
  Она глупей.

  Я средь женщин тебя не первую...
  Немало вас,
  Но с такой вот, как ты, со стервою
  Лишь в первый раз.

  Чем больнее, тем звонче.
  То здесь, то там.
  Я с собой не покончу,
  Иди к чертям.

  К вашей своре собачей
  Пора простыть.
  Дорогая, я плачу,
  Прости... прости...

С. Есенин

[opuncia]

Когда я была подростком, то очень нравились стихи Есенина, которые не про березки и пшеничные поля.
Казался он эдаким разухабистым, широкой души парнем. Но при этом с тонкой душевной организацией и по етой причине не нашедший понимания в жыстоком материалистическом мире.
Сейчас же считаю, что был он истеричным неадекватным мудаком. Алкоголиком к тому же. И стихи про осинки и ромашки полевые - единственное, что ему действительно удавалось.

[Vanish]

Черт, в сборнике стихов Есенина, что стоит на полке, такого нет.
А нас в школе заставляли стихи учить наизусть.  По парочке от каждого автора.
А проходили поэтов серебрянного века или как там они назывались.
Короче, мандельштамы, бродские, маяковские...
"Я не твой, снеговая уродина..." - это про Родину, да...
Я помню, пришел тогда и говорю типа - Марьванна, а можно я вместо десяти их стихов выучу десять Есенина?  Ну так и сдавал по две-три штуки за раз.  Один раз ввернул свое, подражание Есенину.
Березки, природа, мировая любовь и душевная мука.
Потом говорю - а одно мое...  Приятно было, когда она спросила - какое?
Мда...  Такой стишок Есенина я бы однозначно выучил... Хе-хе-хе...

[Ulia]

А ты помнишь какое?
Напиши

[Vanish]

Если в тетради своей найду, напишу.   

[wert_ru]

И ещё немного Есенина.

 Пой же, пой. На проклятой гитаре
  Пальцы пляшут твои в полукруг.
  Захлебнуться бы в этом угаре,
  Мой последний, единственный друг.

  Не гляди на ее запястья
  И с плечей ее льющийся шелк.
  Я искал в этой женщине счастья,
  А нечаянно гибель нашел.

  Я не знал что любовь - зараза,
  Я не знал, что любовь - чума.
  Подошла и прищуренным глазом
  Хулигана свела с ума.

  Пой, мой друг. Навевай мне снова
  Нашу прежнюю буйную рать.
  Пусть целует она другова,
  Молодая красивая дрянь.

  Ах, постой. Я ее не ругаю.
  Ах, постой. Я ее не кляну,
  Дай тебе про себя я сыграю
  Под басовую эту струну.

  Льeтся дней моих розовый купол.
  В сердце снов золотых сума,
  Много девушек я перещупал.
  Много женщин в углах прижимал.

  Да! Есть горькая правда земли,
  Подсмотрел я ребяческим оком:
  Лижут в очередь кобели
  Истекающую суку соком.

  Так чего ж мне ee ревновать.
  Так чего ж мне болеть такому.
  Наша жизнь - простыня да кровать.
  Наша жизнь - поцелуй да в омут.

  Пой же, пой! В роковом размахе
  Этих рук роковая беда.
  Только знаешь, пошли их...
  Не умру я, мой друг, никогда
 

[Vanish]

Эдуард  Асадов
Любовь ,  измена   и   колдун


     В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
     Сидела  Измена  худая  и  злая.
     А рядом под вишней сидела  Любовь ,
     Рассветное золото в косы вплетая.

     С утра, собирая плоды и коренья,
     Они отдыхали у горных озер.
     И вечно вели нескончаемый спор --
     С улыбкой одна, а другая с презреньем.

     Одна говорила: - На свете нужны
     Верность, порядочность и чистота.
     Мы светлыми, добрыми быть должны:
     В этом и - красота!

     Другая кричала: - Пустые мечты!
     Да кто тебе скажет за это спасибо?
     Тут, право, от смеха порвут животы
     Даже безмозглые рыбы!

     Жить надо умело, хитро и с умом,
     Где -- быть беззащитной, где -- лезть напролом,
     А радость увидела -- рви, не зевай!
     Бери! Разберемся потом!

     - А я не согласна бессовестно жить.
     Попробуй быть честной  и  честно любить!
     - Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
     Да есть ли что выше, чем радость греха?!

     Однажды такой они подняли крик,
     Что в гневе проснулся косматый старик,
     Великий  Колдун , раздражительный дед,
     Проспавший в пещере три тысячи лет.

      И  рявкнул старик: - Это что за война?!
     Я вам покажу, как будить  Колдуна !
     Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
     Я сплавлю вас вместе на все времена!

     Схватил он  Любовь  колдовскою рукой,
     Схватил он  Измену  рукою другой
      И  бросил в кувшин их, зеленый, как море,
     А следом туда же -- и радость, и горе,
     И верность, и злость, доброту, и дурман,
     И чистую правду, и подлый обман.

     Едва он поставил кувшин на костер,
     Дым взвился над лесом, как черный шатер, -
     Все выше и выше, до горных вершин.
     Старик с любопытством глядит на кувшин:
     Когда переплавится все, перемучится,
     Какая же там чертовщина получится?

     Кувшин остывает. Опыт готов.
     По дну пробежала трещина,
     Затем он распался на сотню кусков,
     И ... появилась женщина...

[Просто]

Встала и вышла. Нужна, не нужна...
Как же плевать! И ни сколько не грустно.
Я никому ничего не должна.
Это чертовски приятное чувство.

[Тильда]

Когда до света остаётся шаг
и кофе пахнет сигаретным дымом,
желанье жить бывает нестерпимым -
таким же, как желание дышать.


Рассвет темнеет. А должно светлеть -
по краю неисписанной бумаги...
Мне не хватает сна, тебе - отваги,
а вместе нам - умения жалеть.

Светлеет ночь. А хочется впотьмах -
пока не видно в зеркале морщинок -
выдумывать предлоги и причины
несовпаденья линий на руках.

А воздух твёрд, и тяжело дышать,
и что-то рвётся в тесноте предсердья...

Под утро человек внезапно смертен,
когда до света остаётся шаг.

(Анна Рубинштейн)

[Просто]

Порода - то, что не отнять.
И даже в самый трудный час
Она заставит устоять
Твой пошатнувшийся каркас.

Не ждут - не мчи, молчат - молчи,
Зовут - умерь на время прыть.
Ведь то, что только из печи,
Еще обязано остыть.

Не обнимают - не грусти,
Не вздумай ластиться щенком.
И что-нибудь зажми в горсти
Потуже, если в горле - ком.

Не держат - вызови такси.
Задача нескольких минут.
Не верь, не бойся, не проси!
Придут и сами все дадут.

[ЧУДОВИЩЕ]

Эх, напиться бы с горя. Да, бл..ть, всё хорошо!!!

[Тильда]

Посвящается кое-кому из форумчан   

Пишу письмо директору Тырнета,
Поскольку боле некому писать –
Сан Саныч, председатель сельсовета,
Нам рассказал, что места лучше нету,
Где можно баб приличных отыскать.

«Живём мы в самой заднице России
(зачёркнуто)… в колхозе «Урожай»,
Нет наших мест привольней и красивей,
Ворчливей бабок и детей сопливей
(зачёркнуто)… не жизнь, а просто рай!

Село большое и живём богато
(сломалась ручка, дальше карандаш) -
Вот только баб в колхозе маловато,
А те, что есть (затёрто, было матом),
Не красят окружающий пейзаж.

Ну, вот, к примеру, Зинка-продавщица –
Кровь с коньяком, а толку ни на грош,
Сломала Ваське руку и ключицу
За то, что ущипнул за ягодицу.
Её погладь - костей не соберёшь!


Ничуть не лучше Танька Иванова
(Сидит в библиотеке, аки мышь).
Та как начнёт цитировать Толстого –
Повеситься охота, право слово,
С такою поневоле захрапишь.

А баба Клава, старая мартышка,
В халате женском местный аксакал?
Недавно кочергой огрела Мишку
За то, что пошутить хотел парнишка
И к заду ей мочалку привязал!

Её соседка, бабушка Полина,
Что варит первоклассный самогон,
Такая б… (зачёркнуто) скотина,
В долг не нальёт стакан (хоть половину!)…
Да разве енто жизнь, едрён батон?!

Мы просим вас, директора Тырнета -
Пришлите хоть на время тёлок (дам)!
Обидно, блин, к концу подходит лето,
Компутеров у нас в колхозе нету -
Что ж, пропадать достойным господам?!

Вон Генка, мужичок вполне приличный,
При волосах и прочем барахле,
Иван Кузьмич – местами симпатичный,
А у Санька - костюмчик заграничный,

И я - не из последних на селе.
Пришлите, просим (адресок чуть ниже):
Пижону Генке – Мэрилин Монру,
Саньку – Марину Влади из Парижу,
Ивану Кузьмичу (он любит рыжих) –
Николу Кидман, ну, а мне – Варум.

Не думайте, что хочем на халяву –
Вам яблоков наклали два мешка.
Примите нашу слёзную заяву!
Хоть бабы – подлость жизни и отрава,
Без них нам (перечёркнуто) тоска!»

… Пишу опять директору Тырнета
(Уже послал пять писем заказных.
«Заявок много, значицца, на лето» -
Сказал нам председатель сельсовета…
«Пришлите баб!!! (зачёркнуто)… Любых!!!

(с)

[Тильда]

Нет, мне придется всё рассказать как есть;
я — тот самый гонец, несущий плохую весть,
ту, что ты так не желаешь слышать.


Я скакал три года и четыре дня,
я — сильнее прочих, ведь у меня
испытание, посланное свыше.

Так что — слушай! Слушай и не кривись,
из-за слов, что в груди у меня собрались —
я их долго носил, перекатывая как камни

тяжким вздохом, и, вот, наконец, донёс,
у меня не осталось больше ни сил, ни слёз,
ни сколь-либо желанного языка мне.

Я бы тут сидел, глядел на тебя, молчал,
я молчал бы вечность, если б не обещал,
донести, что же там всё таки приключилось.

Это там — и очень близко, и немыслимо далеко,
большинству оттуда выбраться нелегко,
но проводником сработают пятый Chivas,

ни-о-чём комедии, друзья, с головой в работу,
и, конечно, клин клином — читай здесь — потом
оставаться на коже тех, кто нам безразличны.

Я использовал всё это, и теперь я здесь,
составляю из слов гремучую смесь,
чтобы выдать себя с поличным.

Так что слушай: там вначале была весна,
и порхали бабочки, и без сна
обходился по трое суток,

а потом — всё выжгло, была лишь зола да тишь,
всё сошлось на тебе, света не разглядишь,
извини, что всё это несу так

откровенно, что между нами
разложил этот ворох воспоминаний,
будто мертвых: под покрывалами вдоль дорог.

Извини, что гляжу на тебя так пристально,
эмигрантом, сходящим на пристань, а
она у него вырывается из-под ног;

извини, что слабею, робею, слова в горле комкаю,
что боюсь это залпом выпалить громко и
страшусь — что ты скажешь в ответ;

потому что предвижу — с моею-то дьявольской интуицией —
как ты будешь потом сторониться, и
для меня ничего на свете страшнее нет.

Оттого я сижу тут, словами вооруженный
до зубов, и из глотки моей лужёной
они пулями пробивают твою броню безразличия,

эти вот: «мне хочется быть с тобою»,
«не оставь меня», «без тебя мне не знать покоя»;
и, конечно, контрольное — прямо в сердце —
«я тебя люблю».

(Алекс Микеров)