Последний мужик на деревне.
В 6 часах езды на машине от шумной и суетливой Москвы, на границе с Белоруссией в смоленских лесах затерялась маленькая деревушка с красивым названием Раздолье. Когда-то, при Советской власти, это была деревня на сотню дворов, со своим магазином, отделением почты и медпунктом. Два раза в день через деревню ходил автобус до райцентра. Особенно весело было летом, когда к деревенской детворе добавлялись их сверстники из города, которые приезжали на лето к бабушкам и дедушкам на парное молоко. Речка, окрестные леса и поля – везде слышался радостный гомон детворы.
В этом году летом я снова приехал в эту деревню. Живет в ней 4 человека – три бабушки и дед Николай. Из живности в деревне осталась одна собака Джулька, верная помощница деда. Пустые дома стоят с заколоченными окнами, заросшие бурьяном с человеческий рост. Дороги до деревни нет – есть одно направление. Телефонной связи нет, свет и тот с перебоями. Пару раз в месяц из райцентра приезжает автолавка, которая привозит для продажи продукты, да почтальонка Даша на каком-то движущемся агрегате привозит старикам пенсии в начале месяца.
Обо всем об этом и рассказал мне дед Николай, который и называет себя последним охранником деревни.
- А почему охранником и почему последним? – спросил я у него.
- Да я ж последний мужик в этой деревне и остался. Был еще друг мой Иваныч – помер он этой зимой. Похоронил я его только весной, когда снег растаял и земля стала мягкой. Завернул его в материю, отвез на тачке на наше деревенское кладбище и закопал рядом с его родственниками. Хороший мужик был, мы с ним вместе в армии служили, в одной роте.
- А чего с деревней то у вас случилось, где все жители?
- Как где – уехали. Как колхоз распался наш, так народ в город и потянулся, у кого руки-ноги были. А те кто не уехал из деревни – все уже на нашем кладбище лежат. Да и деревни нашей уже лет 5 как нет, приезжал тогда какой-то начальник из райцентра и сказал нам, что Раздолье наше закончилось – вычеркнули ее из всех списков, так как жильцов в ней нет. Вот так и живем мы в деревне, которой уже нет. Бабок наших деревенских охраняю, я ведь последний из мужиков остался. Каждый день их обхожу, кому дров принесу в избу, кому воды из колодца, кому гвоздь забить, кому забор подправить. А вечером сидим с моей Джулькой у бывшего магазина в центре деревни и слушаем дорогу.
- Это как - «слушаем дорогу»?
- А у нас дорога в деревню идет по над речкой и когда машина едет – ее издалека слышно, как мотор гудит. Вот я слушаю вечером дорогу – не едет ли машина. А пешком к нам уж давно никто не захаживал, больно уж далеко от райцентра.
- Дед Николай, а чего ты вечером телевизор то не смотришь?
- Да у нас только один телевизор в деревне «кажет» - у бабки Насти. Он не показывает, а только говорит. Иногда к ней хожу - телевизор послушать. Да и не понимаю я ничего, что там говорят.
- А как же ты все новости узнаешь?
- Вот как почтальонка пенсию нам привезет – так она нам все новости и рассказывает. А нам какие новости – вот хлеб автолавка неделю назад привозила – он опять подорожал на рубль, опять же сахар дороже стал. Хорошо соль не дорожает. Сигареты я не покупаю, никаких денег моих не хватит. Я уже лет 10 свой табак выращиваю, вот его и курю. Самосад у меня знатный. Мои бабки говорят – «Николай, ты как закуришь свою сигарку, так мы на другом конце деревни чуем ее запах».
- А как же вы тут зимой живете?
- А как живем – вот так и живем. В эту зиму почти 2 недели света не было. Почтальонка приехала – ей сказали, чтобы она там передала кому, что света нет. Сделали. Зимой все мои бабки деревенские в одном доме зимуют, так и теплее им и веселее. Да и мне проще к ним ходить - проведывать. Одно плохо – волки начали в деревню зимой заходить, раньше такого не было. Придут в деревню и воют, моя Джулька сразу прячется под топчан. А волки повоют-повоют, да и уйдут, нечем им у нас поживиться.
- Дед Николай, а родственники тебя приезжают проведывать?
- Нет, не приезжают. Нет у меня никого. Жену свою давно похоронил. Сын был, уехал в город на заработки и канул, лет 20 уже нет от него вестей.
- А какая пенсия у тебя, сколько получаешь?
- Пенсия у меня самая большая в деревне – 4.250 рублей последний раз получил. Мне хватает, куда мне больше. Живу в свое удовольствие, пока здоровье есть, ведь мне уже 80 лет случилось.
- А в город поехал бы жить?
- Нет, не поехал бы. Не люблю я город, все куда-то бегут, торопятся. Шумно, грязно. Никто никого не знает, поговорить не с кем. Вот ты в городе можешь «дорогу послушать»? А, вот видишь! А я здесь слушаю свою деревню почти каждый вечер, я всех знаю и все знают меня. На кого я своих бабушек брошу, а Джулька моя? Не, не поехал бы, ни за что.
Уезжал я из Раздолья и представлял себе, что вот сейчас последний охранник деревни - дед Николай - сидит у магазина, курит свой табачок и «слушает дорогу», а рядом с ним сидит его Джулька. Он счастливый человек, он знает, что он охраняет свою деревню и ее последних жителей.
